24 ноября, 2016 
AdminGWP Глaвa Нaциoнaльнoгo тeaтрa Грeции, Стaфис Livatino: «Бax был нe тoлькo нeмeцкoй, Шeкспир-нe eдинствeнный aнгличaнин, и Сoфoкл нe тoлькo пo-грeчeски.»
— Стaтис, кaкoвы вaши впeчaтлeния oт мoскoвскиx впeчaтлeнияx «цaрь Эдип»? В Эпидaврe «цaрь Эдип» пoмoгли вeличиe прирoды, гoризoнтa, и здeсь, в зaмкнутoм прoстрaнствe итaльянскoe oкнo — этo нe бoльнo?
— Этo сoвeршeннo рaзныe шoу, ничeгo пoдoбнoгo я нe видeл eгo в Эпидaврe нa нaш трaдициoнный фeстивaль. И дaнныe, и функции. Вeдь сaмo пространство-это гениальный Режиссер, он решает очень многое. И, конечно, на производительность влияет и изменяет дыхание зрителя. Я не могу сказать, что лучше, а что хуже — дело очень талантлив, значителен сам по себе, но я думаю, что в замкнутом пространстве имеет характеристики, которые не были доступны на открытом пространстве в Эпидавре. Здесь, мне кажется, герои становятся более уязвимыми, более сосредоточен.
— А мне казалось, что трагедия Софокла в Москве выглядит и звучит еще хуже.
— Может быть, потому, что в закрытом театра энергия собирается и концентрируется сильнее. А затем пьесы Софокла — совершенство: дизайн, поэзия, детектив.
— Как часто древнегреческой трагедии поставить домашний кинотеатр?
— К сожалению, очень часто.
— Почему к сожалению?
Потому что я считаю, что эту драму нужно подходить очень осторожно. Только тогда, когда есть предчувствие ответа на вопрос: зачем я это делаю древнегреческой трагедии, не драмы Шекспира, или какую-нибудь современную? Наши части очень сильный, я бы сказал, магнитную энергию и силу, которая пронизывает века. Нельзя просто так взять, хотя эти пьесы-это прекрасная школа для актеров и режиссеров.
Греческие актеры — их можно рассматривать как идеальные исполнители греческой трагедии?
— Нет, нет. Я считаю, что Бах не только немецкой, Шекспир-не единственный англичанин, и Софокл не только греческий.
Но традиция есть традиция.
Вот некоторые традиции не обойдется. Я помню, в начале 80‑х годов в Москве грузин привез спектакль «Ричард III». А до этого они были в Англии, и английская пресса писала: вот как надо играть Шекспира. Сам по себе театр-это национальное явление, но интерпретация классики может быть в любой форме и в любом дизайне. Данная интерпретация не имеет национальной почве, потому что опыт говорит нам этот текст может подойти каждому, но зависит от того, насколько подходят и почему. У нас есть много успешных примеров: Петр специальные Брук приехал в «Махабхарате», я три года назад уехал в «Илиаде», а потом к Шекспиру, но с большими вопросами и минимум знаний. Знания, конечно, полезны, но такой материал не нужно знать, как обращаться. Не знать и не уметь.
— Греческая трагедия и их интерпретация в вашей стране: они более классические или радикальные?
— Иногда оба. Но традиции задавать вопросы. Например, что хор в греческой трагедии? Сегодня мы не можем так просто решить. Или какая разница между драмой и трагедией — в каком диапазоне? И надо сказать, что в Греции живут традиции началось только после 50 лет — я имею в виду фестиваль Epidavrskogo, спектакли под открытым небом.
— В России боятся брать в репертуар греческая трагедия, и я понимаю, почему — боишься фальши.
И правильно делаете, что боитесь. У меня был мастер-класс в ГИТИСЕ, и я разговаривал с ребятами как раз об этом. Я привел пример Питера Брука. Спросил, почему он ставит Софокла, он ответил честно: я не понимаю. Конечно, ходят слухи, цивилизаций, менталитет… ведь древнегреческой трагедии принадлежит другой раз, с другими понятиями судьба и человек. Теология и философия тесно связаны между собой там, поэтому вы должны быть очень осторожны. Если мы говорим о театральном опыте выступлений, то тут тоже осторожность в подходе нужно быть готовым ко всему.
— Вы глава греческого национального театра в Афинах. Как правительство финансирует национальный театр?
— Полтора года назад, я был вольная птица до этого семь лет возглавлял экспериментальную стадию. Теперь руководитель государственного театра, в страшный кризисный год — это не подарок. Или большой подарок — это зависит от того, как ты выглядишь.
— Что ты думаешь?
Большой опыт и большой проблемой. Да, государство финансирует нас и дает 6 миллионов евро в год. Хотя я дал 12. Поэтому мы очень зависим от продажи билетов. И вот такое испытание: как не снизить качество за счет снижения цен на билеты?
— Какая цена на билет в главный театр Греции?
— Мы снизили цены: 15 € — вечерний спектакль и дети 7 евро. Но если аудитория в возрасте до 28 лет или старше 65 лет, билет за 10 евро.
— Сколько ваших актеров?
— Чуть ниже средней для Европы-это чуть больше тысячи евро в месяц
— Вы прекрасно говорите по-русски. В ГИТИСЕ учатся правильно говорить по-русски?
— Для меня Россия как вторая Родина, я люблю свой народ, его культуру, театр. Вот почему я вернулся в Национальный театр. Я видел эту страну, когда все было по-другому, не было никакой особой роскоши, и люди вели себя по-разному.
— Какие эмоции ты сейчас это говоришь?
— Хорошо, не могу жаловаться на что-то. Это как если бы я увидел человека в его различных испытаниях, в трудные моменты. Что касается языка, я все еще играл на Российской сцене — я имел такую честь.
— Где ты пел?
В театре имени Маяковского, где играл его диссертации — «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». Эту работу как учитель руководил Евгений Арье, который сейчас живет в Израиле и делает театр «Гешер». Я сам играл в рос, и мой партнер был Режиссер Сергей Голомазов — он играл Гильденстерна. Теперь мы встретились с ним, он в такой красивый театр.
— Что вам дал русской театральной школы?
— Ясного света. В темном, трудном времени, чтобы обнаружить много света. И этот свет освещает мне сегодня, когда так много испытаний. И с точки зрения профессии — получил весь набор «инструментов», и самое главное, что я узнал из вашей школы, чтобы не потерять любопытство, потому что, когда в нашей профессии говорят: «Я знаю» — это конец. Больше любви для актеров учили. Гончаров, мой учитель, сделал такой сильный эмоциональный театр, он был заинтересован в многоязычии в театре, открыв его.
— Вы хорошо учились?
— Да, хотя, наверное, о себе так не могу сказать. У меня диплом, я любил учителя. И я чувствовал сильное волнение, когда эти дни университета встретились со студентами. Ночью моя душа лежит и всегда будет лежать. И тот факт, что я открыл свой личный путь, это большая заслуга школы.
— «Царь Эдип» — это совместное производство с театром, и театр Вахтангова. Первый, очень успешный. Ждать нового совместного производства?
— «Эдип», так сказать, в Библии познания человека на земле, это огромный реалистичный аллегория. На самом деле это разговор о судьбе человека на земле, и он был в это время очень сильная. В трагедии Софокла, много вещей, которые вы можете найти на нашем текущем дыхание. Мне понравилось, как прошла встреча двух театральных коллективов, интересный эксперимент, и я бы очень хотел продолжать.
Марина Райкина
Опубликовано в рубрике